Енё Рейто - Золотой автомобиль [Авантюрист]
– Из-за цикады. Цикада ведь вроде саранчи. А господин сержант – Лев.
– Откуда мне знать? Я только вижу, что он крупная птица.
– Для художника солдатская жизнь нестерпима.
– Надо полагать, – ответил господин Ванек, пожимая плечами. Дались ему эти художники.
– Живописцы – натуры тонкие, да и музыканты тоже.
– Равно и каменотесы и танцоры…
– Разве вы не подписались бы под этими словами?
– Чтобы подписаться, человеку надо прежде всего знать свое имя. А с этим вопросом пока не все ясно.
Когда они вернулись в роту для учебных упражнений, сержант Вердье вновь сладострастно расправил усы, словно вышеупомянутый гурман, оттягивающий звездную минуту контакта с любимейшим лакомством.
– Рядовой, – вновь спросил он секретаря. – Теперь вы знаете, кто я?
– Лев!
– Пожалуй, получше цикады. А как вы можете назвать меня иначе?
– Вы – царь зверей!
– Осел! Сам ты царь зверей. Ясно?
– Конечно. Я, Петрович, и есть лев!
– За такую наглость сообщите завтра на рапорте господину обер-лейтенанту, что вы получили десять суток ареста.
Смертельно измученный, донельзя потный и грязный притащился господин Ванек в форт. Он едва мог дождаться, пока дадут поесть и можно будет свалиться на койку.
Однако в казарме его подкарауливал капрал Жант; он издали заметил приближение негодяя, который в темноте обозвал его «братком» да еще разъяснил ситуацию с крестной матерью. Капрал от волнения проглотил слюну, но остановил Ванека внешне хладнокровно:
– Подождите, приятель. Расскажите-ка еще разок, чем отличается старая крестная мать от молоденького братка?
– Количеством месяцев, разделяющих рождение данных особей, – грациозно сформулировал господин Ванек.
– Так, – капрал рассеянно кивнул и далее продолжил холодно и веско. – И как все это соотносится с вашим «братком»?
– Он женился в Галаце. Его жена ждет ребенка.
– И как обстоит дело с крестной матерью? Господин Ванек ничего не понял, но вежливо объяснил:
– Она сейчас замужем за главным лоцманом в Галаце. Очень почтенная дама. Мой брат писал…
– Стоп! Чтобы не забыть различия между «братком» и «крестной матерью», сбегайте на склад и помогите выгрузить оборудование для второго барака. А после мы еще потолкуем.
Когда господин Вюрфли по этому случаю опять кинул невразумительную реплику насчет художников, господин Ванек схватил винтовку со штыком и попросил ему не препятствовать, пока он не искромсает Вюрфли.
– Но господин Тинторетто! – взмолился Вюрфли. – Всякий музыкант, равно как и живописец и…
– И каменотес, и танцор! А вы сами – чудовище! Но удары судьбы не прекращались.
Когда секретарь направился к складу, попался ему навстречу майор; господин Ванек вежливо поднял фуражку:
– Ваш покорный слуга, господин обер-лейтенант.
– Сержант! – зарычал майор. – Этого идиота на два дня в кандалы! Вон отсюда!
2
Когда Лингстрем и Маэстро покинули комнату, Горчев нерешительно огляделся.
Бежать? Но как? Портниф ритмично храпел, накрытый белой матросской курткой...
Горчев вышел в полутемный коридор: в конце дежурили люди, которые выпустили бы его только с одним из бандитов. С треском раскрылась какая-то дверь, и появился Жасмин, слегка подвыпивший. Заметив тень в коридоре, он пробурчал:
– Кто это?
– Тc-с… Это я. Червонец.
– Чего ты тут шляешься?
– Маэстро мне врезал и велел убираться. Если, дескать, найдет – пристрелит. А стража меня не выпускает. Жасмин чертыхнулся:
– Вечно с тобой всякая возня. Идем!
– А что будет, если Маэстро вернется?
– Пошли, говорю.
Он потащил Горчева по коридору, открыл дверь во двор и на ходу бросил часовым:
– Парень со мной.
Минута – и они на улице. В конце виднелась большая площадь с регулировщиком и трамвайным движением.
– Послушай, Жасмин, – обратился Горчев к бандиту, когда они дошли до сего оживленного места. – Присядем, я хочу кое-что тебе сказать по секрету…
Они уселись на скамью: Горчев элегантно-привычным жестом вставил в глазную впадину черный ободок:
– Я тебя обманул, понимаешь, моя фамилия Горчев, и это именно меня хочет укокошить Маэстро.
– Чушь! Ну и шуточки! О Горчеве говорят, что каждый его удар надо особо изучать в бандитской академии. А на тебя поглядишь…
– Брось. Я правду говорю, потому как не хочу, чтоб с тобой разделались. Ведь ты меня освободил. Маэстро уже держал авто у дверей – решил меня отправить погулять. Если б ты меня не вывел, со мной, наверное, все было бы кончено.
– Что-о! – подпрыгнул Жасмин. – Что ты плетешь? Ну-ка, пойдем обратно.
Он схватил Горчева за руку, немедля получил знаменитый хук, перелетел через спинку скамьи и ткнулся головой в лужу. Поднялся он далеко не сразу, и движения его были весьма неуверенны.
– Теперь веришь, что я Горчев?
– Нда-а… – прохрипел Жасмин, – это ведь надо так нарваться…
Жасмин последовал доброму совету и в тот же день бесследно исчез, не без оснований опасаясь беспощадной мести Маэстро. Больше его в Тулоне не видели.
Между тем Горчев поспешил в гавань, хотя совесть его зудела от мысли о судьбе Ванека. «Альфа-ромео» должен был ждать у Бельгийского причала погрузки на «Акулу». Может, еще не поздно? Горчев прибавил скорости.
В самый раз. «Акула» еще не пришла, зато машина была тут, как говорится, под брезентом. Рядом сидел неразговорчивый Другич и спал, привалившись к крылу. Его голова глухо стукнулась о мостовую, когда машина бешено рванулась с места.
Горчев не проделал и полпути до Ниццы, как вдруг, в тот момент, когда он въезжал на тротуар, чтобы не столкнуться со встречной машиной, у него в мозгу вспыхнула жуткая мысль: деньги!
Его бумажник остался в матросской куртке, которой неразговорчивый Другич накрыл пьяного Портнифа.
Без малого сто тысяч франков.
Глава тринадцатая
1
Де Бертэн, Лабу и его дочь ошеломленно смотрели на блудного «альфа-ромео».
– Как попал сюда автомобиль? – обернулся Лабу к лакею.
– Вероятно, покупатель автомобиля, месье, находится где-нибудь неподалеку.
– Вздор! Покупатель ни в коем случае не мог его вернуть.
Андре приблизился на шаг:
– У одного моего родственника был сенбернар, и, после того как он продал собаку мяснику, она дважды возвращалась домой. Разумеется, предположить такую степень привязанности у автомобиля невозможно.
– Разумеется, – отмахнулся Лабу, – чудеса в наше время существуют лишь в воображении нервнобольных лакеев.
– Прошу прощения, месье, но все прочие предположения столь же невероятны. Если автомобиль разъезжает без водителя, он на все способен. Отчего бы ему и не быть преданным, как тот сенбернар?
– Когда закончите свою тронную речь, Андре, ступайте на кухню, – ответил Лабу.
Они обошли несколько раз таинственно вернувшийся автомобиль.
– Посмотри! – воскликнула Аннет и показала на сиденье. Черный ободок монокля лежал на кожаной обивке. Лабу взял его и тут же увидел особую примету: в одном месте целлулоид треснул, обнажив проволоку. Все трое изумленно созерцали сию диковину.
– Монокль Горчева, – без колебаний определил Лабу.
– Ты же собственными глазами видел его в униформе в форте Сен-Жан. Обожди! – генерал поспешил в дом позвонить в Марсель.
Любопытно: Горчев их интересовал более, нежели чудесное возвращение четырнадцатикаратового авто. Телефонный разговор длился недолго и запутал дело окончательно.
– Дайте мне капитана Аррио… Приветствую, Аррио. Легионер по фамилии Горчев, который завербовался восемнадцатого числа в Ницце, должен давно находиться в маршевом взводе. Однако он, вероятно, сейчас здесь, в Ницце. Убедите, ради бога, себя и меня, что его ночью посадили на пароход и отправили в Африку. – Короткая пауза. – Да, я слушаю. Это абсолютно точно? Благодарю вас.
– Ну, – нетерпеливо спросил Лабу, когда генерал положил трубку.
– Ответ таков: рядовой Иван Горчев уже часов десять находится в открытом море на пути в Оран.
– А монокль? – воскликнула Аннет.
– Какая-то мистификация.
Долгое молчание. Всех троих тяготило странное беспокойство. Вошел Андре со своим всегдашним таинственно-гордым видом:
– Здесь полицейский, месье.
– Полицейский? – удивился де Бертэн. – Еще какой-нибудь криминальный случай?
– За сегодняшний день в порядке исключения не случилось ни грабежа, ни бандитского налета, – информировал Андре. – Но так как сейчас только три часа, то все еще может произойти.
– Что ему нужно?
– Он утверждает, будто автомобиль, стоящий у наших ворот, проехал прямиком через цветочные насаждения площади Мажента, и вроде бы за рулем никого не было. Когда я высказал аналогичную гипотезу, вы сделали мне выговор, месье.
– Теперь я и сам думаю, – нахмурился Лабу, – что верный автомобиль сбежал от похитителя домой. Предполагаю также, что с ним случился припадок бешенства, и он вас укусил.
